1999, № 2

В. ИГНАТОВ, А. ПОНЕДЕЛКОВ, А. СТАРОСТИН

Многофакторный подход к проблемам конфликтологического мониторинга и конфликтологической экспертизы на северном Кавказе

Деятельность, направленная на анализ конфликтологического потенциала Северо-Кавказского региона, в подавляющем числе случаев нацелена на выявление факторов межэтнической и межконфессиональной природы'. Безусловно, эти факторы лежат на поверхности, но, как правило, не они выступают основными детерминантами напряженности. В них глубинный конфликтогенный потенциал облекается в форму, более адекватную менталитету народов, проживающих в регионе. В связи с этим, нам уже приходилось подчеркивать, рассматривая разные формы проявления конфликтного потенциала в Северо-Кавказском регионе, такие из них, как этноцентричные и экономикоцентричные². Первые характерны для республик Северного Кавказа, вторые - для "русскоязычных" областей региона.

Однако самого по себе обозначения этих направлений далеко недостаточно для эффективного управленческого противодействия. Необходимы рекомендации, исходящие из более глубокого изучения детерминант конфликтогенных очагов. А здесь требуется использование многофакторных методик, не ограниченных только социологическими и социально-психологическими индикаторами.

В качестве таких методов (и соответствующих им индикаторов) мы предложили методику оценки эффективности государственного и административного управления³, которая может быть более глубоко адаптирована к условиям республик Северного Кавказа. В результате мы получаем методику, основанную на сочетании экспертно-оценочных, социально-психологических и социально-экономических индикаторов. Соответственно, анализ этих индикаторов требует их группирования в 3 основных уровня:

1) Геополитический, где рассматривается социально-политический и социо-культурный фон в регионе. При этом выделяются три основных концентра региона и отдельных его субъектов с другими регионами РФ и Центром; б) изменение отношений Северо-Кавказского региона и отдельных его субъектов с соседями из СНГ (Закавказье, прежде всего); в) изменение отношений Северо-Кавказского региона с соседями из «дальнего Зарубежья» (Турция, Иран и др.).

2) Межсубъектный, где выделяются динамично развивающиеся отношения и взаимовлияния между основными субъектами Северо-Кавказского региона.

3) Микросоциумный. где рассматриваются взаимодействия и активность новых социально-экономических и социально-политических субъектов внутри республик региона. Реальное наполнение фактическими данными, характеризующими основные проявления выделенных уровней, связано с рядом разноплановых параметров.

К ним мы относим следующие:

I. Этнополитическое и социальное положение основных субъектов Северо-Кавказского региона. Основные показатели, характеризующие это положение, включают макроэкономические и социальные данные (ВПР на душу населения⁴, уровень капитальных вложений, уровень жизни населения, показатели теневой экономики, состояние социальной сферы, уровень безработицы и др.).

II. Демографические факторы, особенности и тип расселения (рождаемость и динамика прироста населения, соотношение городского и сельского населения, оседлость, средний размер семьи и домовладения, средний возраст населения).

III. Социально-политическая ориентация и активность населения (электоральная активность и ориентации, численность общественных организаций и их членов, забастовочная активность, состояние общественного мнения).

IV. Уровень сплоченности региональных элит и их поддержки (экспертная оценка сплоченности региональных элит, легитимных и неформальных политических лидеров).

V. Потенциал межэтнической напряженности (наличие разнонаправленных этнических интересов, численность и уровень поддержки населением оппозиционных общественных организаций).

VI. Потенциал межконфессиональной напряженности (наличие разнонаправленных конфессиональных интересов, численность их приверженцев и уровень поддержки их населением).

VII. Криминогенная обстановка (общий индекс криминального фона, число террористических актов и их привязка во времени, оценочная численность вооруженных организованных формирований, оценочная численность единиц оружия у населения).

Исходя из сказанного, проведем краткий поуровневый и параметрический анализ положения в регионе, не детализируя значения введенных параметров.

Рассмотрение положения региона в геополитическом аспекте позволяет обозначить две основные тенденции. 1) Нарастающая тенденция суверенизации республик, обусловленная значительным ослаблением государственной власти РФ, политического и экономического влияния Центра в регионе. В условиях значительно ослабленных общегосударственных функций происходит, с одной стороны, их замещение функциями региональных властей и автоматическим формированием собственной государственности. С другой стороны, усиливающееся обособление республик может рассматриваться и как мера зашиты от последствий социальных и экономических реформ, осуществляемых Центром и наиболее пагубно сказывающихся в Северо-Кавказском регионе. Наконец, третий аспект - попытка реализации политических и социальных притязаний отдельных этнических и конфессиональных групп, которые были вынужденно отложены или пресечены центральной властью в более ранние исторические периоды. 2) Политическая игра различных политических субъектов (ряд государств «дальнего» и «ближнего» зарубежья, с одной стороны, и самих республик региона, с другой, в целях влияния на Центр РФ). Что касается республик региона, то основная направленность их игры связана с попытками привлечь инвестиционные и бюджетные потоки, пролоббировать свои социально-экономические интересы.

Основной вектор действий, складывающийся в итоге, - значительно ослабить военно-политическое присутствие и влияние России в регионе при увеличении экономической помощи и объеме дотаций с ее стороны. Что касается перспектив инвестиционных вложений и экономических вливаний со стороны других государств, то республики Северного Кавказа не обладают для этого ни социально-экономическими предпосылками, ни политическими гарантиями. В случае более полной суверенизации их ждет судьба, аналогичная Грузии и Армении: дальнейшее резкое понижение уровня жизни, экономического потенциала, традиционализация жизни и значительное расширение военных очагов.

Межсубъектный и микросоциальный уровень анализа позволяет обозначить следующие проблемы и тенденции:

I) Северо-Кавказский регион в течение последних 7 лет отличает значительная отрицательная социально-экономическая динамика. Она проявляется в существенном спаде производства и уровня жизни, значительном росте безработицы, уровень которой в 2-3 раза выше среднероссийского уровня,

опережающем, сравнительно с общефедеральным, ростом теневой экономики. Анализ социально-экономического положения по 10 основным параметрам⁵ показывает следующую картину:

В итоге экономический потенциал и уровень жизни в субъектах Северного Кавказа в 2-4 раза ниже общероссийских показателей. Наименее всего спад коснулся социальной сферы, которая выступает стабилизирующим фактором.

По социально-экономическим удельным показателям субъекты Северного Кавказа делятся на 3 основные группы:

1) Чечня, Ингушетия, Дагестан - самые бедные регионы, уровень жизни в которых значительно ниже не только общефедеральных, но и общерегиональных показателей.

2) Адыгея, КБР, КЧР, Северная Осетия - регионы, близкие к средним общерегиональным показателям.

3) Ростовская область. Краснодарский и Ставропольский края - наиболее «зажиточные» в регионе, но все же почти в 1,5 раза уступающие среднероссийским показателям экономического и социального развития.

II) В то же время обращает внимание тенденция развития структур теневой экономики в регионе (что усиливает базу для альтернативных политических влияний и обособления). В параметрическом сравнении со среднероссийскими показателями (а в России общий объем теневой экономики оценивается в 23% от ВВП⁶) это выглядит так:

Значительно более явные тенденции теневой экономики в регионе связаны с тем, что здесь более развитыми и ведущими выступают такие секторы, как сельскохозяйственное производство и торговля.

III) Следует обратить внимание на такую группу параметров, как демографические характеристики и образ жизни населения. Суммируя эти показатели на уровне удельных величин, мы получаем коэффициент традиционализации.

При общефедеральном его значении 1,13 для субъектов региона он выглядит так:

Общая тенденция - усиление традиционализации, особенно в республиках с преобладанием сельского населения и с более низким уровнем жизни (в конечном итоге - переход к натуральному хозяйству). Требует к себе пристального внимания проблема усиливающегося демографического давления в республиках Северного Кавказа. Регион является практически единственной в РФ территорией, где происходит значительный рост населения за счет его расширенного воспроизводства. Особенно характерны в этом плане Ингушетия, Дагестан, Чечня. Так, за постсоветский период Дагестан увеличил численность своего населения на 15%. И дело не в росте самом по себе, а в сочетании таких фундаментальных факторов, как, с одной стороны, деиндустриализация и традиционализация, которая приводит к быстрому сокращению рабочих мест и вызывает переход к агрокультурному типу экономики, требующей значительных новых территорий, а, с другой стороны, рост численности молодежи, не получающей соответствующего профессионального образования (средний возраст населения Дагестана, Чечни, Ингушетии ныне на 10 лет ниже общефедеральных показателей) и не задействованной в систему образования и трудовой занятости.

IV) Оценка социально-политических ориентации и активности позволяет разбить регионы на 3 основных зоны: а) существенное преобладание левоцентристских ориентации населения: Дагестан, Сев. Осетия, Адыгея, КЧР, Краснодарский край и Ставропольский край, б) Центристская ориентация - Ростовская обл., в) Правоцентристская ориентация -Ингушетия. КБР⁷.

V) По уровню сплоченности элиты и лидерскому потенциалу⁸ субъекты региона могут быть такие разделены на 3 группы: 

Общий лидерский потенциал региона один из самых высоких в РФ.

VI) Экспертная оценка межэтнической напряженности наиболее высока в Дагестане и в потенциале заложена в КЧР и КБР. Осетино-Ингушский конфликт,'как наиболее крупный для региона, в настоящее время переведен в управляемое русло и контролируется лидерами региона. Наиболее вероятным местом вспышек межэтнической напряженности во внутри-республиканских масштабах является Дагестан. Следующие по потенциальной опасности КЧР и КБР. УП). Оценка криминального фона показывает, что он значительно ниже общефедерального с общей тенденцией на понижение. Его параметры в Дагестане, Ингушетии, КБР, КЧР, Чечне в 2-3 раза ниже средних, а в Адыгее и «русскоязычных» областях -в 1,2-1,4 раза ниже. Это объясняется, с одной стороны, влиянием традиционных структур Общества, а, с другой, экспортом преступности в другие регионы.

В то же время регион наиболее напряжен относительно террористических актов и похищений людей и насыщен оружием. Наиболее насыщенные оружием субъекты: Чечня, Дагестан (более половины мужского населения имеет оружие).

Подытоживая сказанное, отметим, что в Республиках Северного Кавказа, особенно в Чечне, Ингушетии и Дагестане, быстро развиваются однотипные процессы, выливающиеся в становление структур собственной государственности со всеми ее атрибутами.

Основными причинами выступают:

Наиболее существенными причинами, порождающими рост тенденций автономизации и суверенизации, являются быстрое сокращение социально-экономического потенциала и занятости населения (особенно в Чечне, Ингушетии, Дагестане) в сочетании с прессингом расширенного воспроизводства населения.

Реально складывающимися формами существования и функционирования таких республик, как Чечня, Ингушетия, Дагестан в этих условиях становятся, с одной стороны, переход части населения к традиционалистскому укладу (натуральное хозяйство, торговля), с другой - экспорт криминальной деятельности в другие регионы. Ближайшая перспектива - переход к региональному рэкету, осуществляемому в форме военно-политического давления со стороны фактически новых государственных субъектов (по образцу Чечни) на Российскую Федерацию и получение значительных средств, обеспечивающих жизнь части населения. Реальные формы противодействия развитию этих процессов связаны с решением проблем занятости, прежде всего молодежи, а также существенной поддержкой политических лидеров и элит, лояльных к федеральной власти. Необходима разработка ряда региональных среднесрочных и долгосрочных программ социо-культурного, социально-экономического и социально-демографического направления и их последовательная реализация. Предварительная оценка показывает, что стоимость таких программ будет значительно меньшей, нежели последствия перехода к политике военно-политического рэкета со стороны ряда субъектов региона.

1.См.: Например, Г. У. Солдатова. Психология межэтнической напряженности. М., 1998;

Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, А.А. Сусоколов. Этносоциология. М., 1998.

2.См.: Реализация принципов федерализма. Ростов-на-Дону, 1997. С. 104.

3.См. Государственная власть и местное самоуправление: эффективность и ответственность. Ростов-на-Дону, 1998. С. 29-33.

4.ВПР - валовый региональный продукт.

5.Параметры соотносятся на уровне суммы относительных коэффициентов. В итоге, чем выше суммарный коэффициент, тем лучше положение в регионе.

Фактологический материал использован из официальных источников. См. Российский статистический ежегодник. 1997. М., 1997; Обзор экономики России. 1997. ч. 1-1У. М., 1998; Россия в цифрах. 1997. М.,1997

6.См. Обзор экономики России. 1997. ч. IV. М., 1998. С. 244-247.

7.Оценено на основе данных электоральной статистики (голосование по выборам в Федеральное Собрание и выборам Президента РФ).

8.При оценках использованы данные экспертной оценки "Независимой газеты": "100 ведущих политиков России" (НГ, 1.08.1998г.и 15.08.1998 г.), а также данные наших социологических опросов политических элит и населения Северо-Кавказского региона.